волны боли, пробегающие по телу, будто каждая конечность весила не меньше тонны. Она была непрекращающейся. Обезболивающие время от времени приносили временное облегчение, в некоторой степени притупляя ломоту, но душевные страдания оставались нетронутыми.
Одних слов было не достаточно, чтобы описать мириады эмоций, которые разрывали мою голову. Стыд, пожирал, как горящее пламя изнутри. Глубокая тоска, пугающая пустота, вот что мне осталось, словно из груди вырвали сердце, и тело, как поломанный механизм, работает по инерции, на остатках заряда.
Моё эмоциональное состояние не поддавалось никаким попыткам выразить его одним словом. Это был запутанный узел чувств, туго переплетенных между собой, который, казалось, невозможно было распутать.
Мурат будто окончательно сошел с ума. На время успокаивался, но потом вновь вспоминал о моем существовании. Физически больше не трогал, хотел продлить жизнь своей игрушки и добивал морально.
Он забрал у меня телефон, ключи от машины, карточки. Запретил выходить из дома. Да, собственно, мне и не нужно было это всё. И его наказание больше не пугало. Как-то всё разом стало безразлично. Хотя, нет. В голове билась мысль: «Интересно, чем ещё он может меня стращать? Ведь уже забрал всё. Ребенка, свободу, любовь…»
О Саше старалась не думать. Он ненавидел меня. На этом точка.
Приходила Катя, я ее выгнала. Подруга была слишком важна для меня. Я так боялась, что Мурат может ей навредить. Начать манипулировать мною через нее. А еще понимала, что если сниму барьер, то прорвёт платину, хлынет неконтролируемый поток чувств и эмоций. Поэтому поглощала снотворное и вообще пребывала в каком-то анабиозе.
Спустя три дня, Мурат швырнул мне на кровать телефон и сообщил, что я могу позвонить маме и подруге, сообщить им, что жива.
Чудеса, да и только…
Муж с разбитым лицом. Кого только так достал? Он уехал на работу, а я оставшись одна, наконец-то поднялась с кровати. Приняв душ, спустилась вниз. Всё же нормально не ела эти дни. Я как раз ковырялась в салате, когда телефон ожил.
— Привет! — чересчур бодро приветствовала подруга. Будто я не говорила с ней грубо несколько дней назад.
— Привет, — спокойно отозвалась, испытывая вину за свою резкость.
— Что делаешь? — буднично поинтересовалась она.
— Пытаюсь поесть, — пожав плечами, ответила честно. Старалась говорить односложно, всё же камеры пишут и внимательно следят за мной.
— Козлина уехал? — деловито вопросила Катя.
— Да.
— Ты, вообще, как? — с беспокойством произнесла она, — Не обижал больше?
— Кать, всё в порядке, не переживай. — не стала вдаваться в подробности, стремясь успокоить ее.
— Приезжай ко мне? — попросила она жалобно.
— Нет, — проговорила категорично. Во-первых, никуда не хотелось, а во-вторых, мне нельзя.
— Если ты из-за запрета своего урода, то не переживай, я тебя отпрошу, — и главное, полностью уверенная, что получится.
— Я что-то пропустила? — спросила удивлённо. — Это не ты случайно кулаками махала?
— Нет, к сожалению. — вздохнула она сочувственно, — Ну, приедешь?
— Нет.
— Почему? — начинала она злиться.
— Куда я поеду, — отозвалась не менее эмоционально. — Ты меня видела?
— Видела. Гулять не пойдем, — попыталась пошутить подруга.
— Хорошо. Отпрашивай меня, если разрешит, я приеду. — отмахнулась в полной уверенности, что Мурат будет против.
Мы простились, а я в тот момент даже не догадывалась, что была на громкой связи, и в комнате Катя была не одна…
Минут через пятнадцать позвонил муж и разрешил покинуть дом, но только до Кати и обратно, и чтобы до его прихода я была дома. Как она это сделала? Чем она его стращает?
Вздохнув, пошла собираться. Черное трикотажное платье по фигуре, но с длинными рукавами, полностью скрывающими руки в синяках, и длина почти до пола. Волосы выпрямила, стараясь скрыть шею. Лёгкий макияж. Чтобы замаскировать бледность лица и пожелтевшие синяки от пальцев Мурата.
Уже подошла к выходу, но замявшись, остановилась. Машину мне ещё не вернули, как и деньги. Пришлось набирать подругу.
— Едешь? — ответила она почти сразу, взволнованно.
— Можешь вызвать мне такси? — попросила смущенно. — Машины у меня пока нет, как и наличных. Но я верну…
Было жутко неудобно, но Мурату звонить и унижаться не собиралась.
— Конечно, — ни капли не растерялась Катя, — Сейчас сброшу данные машины.
Сидела на диване, смотрела в одну точку и ждала такси. Ужас… Обеспеченная женщина называется. А в кармане даже мелочи нет.
Глава 33
Покинув такси, наслаждалась чувством свободы в дали от дома-тюрьмы. Прохладный ветерок ласкал мое лицо, а запах свежей зелени щекотал ноздри. Я глубоко вдохнула и медленно выдохнула из себя всю тяжесть, накопившуюся в душе и теле, испытывая самое настоящее облегчение. Оно прокатилось по коже нежной волной и заставило улыбнуться своему отражению в окне первого этажа. Катя, оказалась чертовски права, вытащив меня на улицу.
Подруга уже ждала у открытой двери. На красивом лице в обрамлении рыжих кудрей читалось беспокойство, но стоило нашим взглядам встретиться, как вспышки облегчения и радости озарили ее глаза.
Никаких слов не требовалось, поскольку я, поддавшись порыву, обняла ее. Хотела показать подруге, насколько она важна мне, и как дорога для меня ее поддержка. В тот момент была чрезмерно ей благодарна за то, что она не бросила меня, а непоколебимо боролась, становясь моим спасательным кругом среди моря боли.
— Я очень переживала. Больше никогда так не делай! — надломленным голосом попросила она.
— Ну, чего ты, в первый раз как будто. — пыталась свести всё на шутку и успокоить ее.
Отстранившись от Кати, вошла в коридор и, скинув туфли, продолжила говорить, направляясь в зал.
— Тем более, если бы я опять оказалась в больнице, ты бы точно об этом… — Прервалась на полуслове, посмотрев на подругу с недоверием.
На диване сидели Леонид и Саша. Осознание происходящего, обрушилось лавиной, стирая улыбку, которая еще мгновение назад сияла на моем лице. Не в силах смотреть на любимого, повернулась к Кате, надеясь на внятные объяснения. Она же невинно хлопала глазами, источая очарование, которое, казалось, неуместно в данной ситуации. Абсолютно не испытывая вины за свое поведение.
— Я, пожалуй, пойду. — произнесла скомкано. Голос мой был пропитан обидой и замешательством. Резко развернувшись, попыталась уйти и избежать не приятного разговора. Только Катя решительно преградила мне путь.
— Геля, не злись на меня. — умоляла подруга, вытянув руки вперед в примирительном жесте, — Вам нужно поговорить.
— О чём!? — воскликнула беспомощно. Пытаясь обогнуть ее, но все мои усилия оказались тщетными. Катя непоколебимо стояла на своем.
Хотелось взвыть. Неужели она не понимала, как для меня мучительно больно находиться с Сашей в одной комнате, чувствовать его взгляд, понимать, что он видит насколько я раздавлена и искалечена.